В.М. Пуляевский
Признаюсь честно, задумка провести это исследование у меня возникла после прочтения романа нашего иркутского писателя О.В. Слободчикова «По прозвищу Пенда», в котором он описал фантастическое путешествие этого первооткрывателя на реку Лена. С точки зрения художественного замысла, глубокого знания автором местных традиций, народного фольклора и т.д., роман, безусловно, интересен и легко читается. Конечно, это художественное произведение, и автор имеет право на вымысел. Но мне хотелось ради исторической правды внести кое-какие правки в это повествование. Начнем с того, что Слободчиков относит Пантелея Демидовича Пенду (Пянду) к донским казакам родом с Хопровской станицы. Пишет, что он один из многих, кто принимал участие в приведении на царский престол сына тушинского казачьего патриарха Филарета Михаила Романова. Приведу об этом фрагмент из романа.
«Новый царь, едва вошел в силу, – повесил атаманов, перепорол есаулов с пятидесятниками, а после смилостивился, отпустил хопровцев из-под Москвы на Дон и хлебом в дорогу пожаловал за былые верные службы. Не помнили старики, чтобы казаки кому-то кланялись, а вот ведь поклонились ныне царствующему Михаилу Федоровичу и зловредным боярам его, тем самым, что залили Русь кровью, призвав на Москву ляхов, рейтаров и всякий латинянский сброд, чтобы защититься от своего же народа».
Фрагмент нужен, чтобы оценить обстановку того времени и определить причины движения на Восток значительных масс военных людей, а также промышленных и гулящих, оставшихся не у дел. Я прекрасно отношусь к казакам, но одно дело героически шашкой махать, а совсем другое — владеть навыками мореходного дела, судостроения, быть прекрасным промысловым охотником, удачливым коммерсантом, дипломатом в конце концов. Донской казак того времени такого зверька как соболь мог видеть только на воротнике боярской шубы. А уж владеть навыками его промысла в тайге это вряд ли.
Скорее верна другая версия, что Пантелей Демидович был помором родом с реки Пянды. Год его рождения примерно 1590. Для справки: Пянда — река в Архангельской области левый приток Северной Двины. Впадает в Северную Двину на 339 км ниже ее устья. Река вытекает из Челмозеро на высоте 67 м над уровнем моря. Длина реки 106 км, площадь водосбора 920 кв. км, протекает по территории Шенкурского и Виноградовского районов. Ныне существует поселок и деревня Пянда. А правый приток Северной Двины — река Пинега.
Там же рядом и Великий Устюг, в котором и формировались с помощью купцов все экспедиции на восток. Пантелей, вероятнее всего, торговал пушным зверем, которого закупал оптом в знаменитой «златокипящей» Мангазее. На чем сколотил небольшой капитал и нанял свою ватажку из гулящих людей в количестве сорока человек. Хотя возможен вариант, что он залез в кабалу, то есть занял деньги в долг под будущую прибыль от экспедиции. Безусловно, нанятые им люди в основной своей массе были также поморами. Из Архангельска в Мангазею можно было дойти морским кочем.
Дорогу эту я описал в своей книге «Сохраним память о предках родов наших». Свой поход Пенда начал ориентировочно в 1619 – 1620 годах. Из Мангазеи, поняв, что там делать нечего, так как весь зверь в округе на многие десятки километров был перебит, ватага двинулась в Туруханское зимовье, которое было построено мангазейским воеводой Д. Жеребцовым в 1607 году и стало центром ярмарочной торговли с местным населением, а также базой для продвижения русских вглубь Восточной Сибири. Ясачное зимовье подчинялось Мангазее, однако со временем стало своего рода новой Мангазеей, так как находилось в очень удачном месте на реке Турухан в 2 км от места ее впадения в Енисей.
Там же в Енисей впадала и Нижняя Тунгуска. Туруханск стал связующим звеном товарообмена между территориями бассейнов рек Нижней Тунгуски, низовий Енисея, Курейки, Хантайки, Дудинки, Хатанги, Таза и Нижней Оби. Острогом Туруханск стал только в 1657 году во многом благодаря усилиям монаха Тихона, который построил вначале деревянную часовню и келью, а потом основал монастырь. Долгое время деревня так и называлась Монастырской.
В романе Слободчикова, история несколько иная. Там ватага донских казаков в Тобольске объединилась с промышленными и купцами с Великого Утюга и Холмогор. Но и там очевидно, что казаки просто примкнули к промысловой артели из Великого Устюга в лице устюжан Семейки Шелковникова, Ивашки Москвитина, Мишки Стадухина, холмогореца Федотки Попова. К ним примкнул и сын березовского атамана Иван Галкин. Пошли с ними с миссионерской миссией и монахи-скитники. Они в итоге дошли до будущего Иркутского острога. В те времена церковь всегда шла в ногу со временем, и в ней хватало своих самоотверженных героев.
Объединенная ватага на плоскодонных речных стругах двинулась на север сначала по Иртышу, потом по Оби до Обской губы, потом до Мангазеи по реке Лососевой до места впадения ее в реку Таз, а далее в Туруханское зимовье. В романе автор в качестве друга и попутчика Пянды называет Ивана Похабу, по версии автора, также донского казака. Но эта версия, на мой взгляд, также не выдерживает критики. Иван Иванович Похабов (1610 – 1667) енисейский казак в чине сына боярского личность известная – основатель Иркутского острога. Повстречалась ватага и с енисейскими казаками Василием Бугром и братом его Илейкой. Не хватает в повествовании только Ивашки Пуляева. Василий Бугор встретился с Ивашкой Пуляевым в Енисейске. Откуда они позднее совершили свой поход на Лену.
Все перечисленные выше люди станут в будущем известными сибирскими первопроходцами. Версия о том, что архангельские купцы и промышленные люди могли доходить до Мангазеи через Тобольск, конечно, имеет право на существование. Путь этот гораздо длиннее, но безопаснее, так как шел в основном по уже обжитым землям. Шли в основном пешком и лишь поклажу везли на телегах. Хотелось коснуться главной цели всех этих экспедиций – добычи пушнины. В сегодняшнем понимании это было варварским истреблением соболя, колонка, куницы, белки с помощью легко изготавливаемых приспособлений — кулемок, плашек и т.д. Их охотники расставляли вдоль путиков (охотничьих троп) на многие десятки километров от своих зимовий или временных станов. В результате после них оставалась пустыня.
Таким же образом с помощью других силков и ловушек для своего пропитания промысловики добывали зайцев, косуль и боровую дичь. Рыбу, слава Богу, выловить полностью было невозможно, так как ее было великое множество. Крупных копытных добывать было сложнее. Их выслеживали и добывали с помощью луков и огнестрельного оружия. Или делали загоны. Поэтому промысловикам каждый год нужно было двигаться все дальше и дальше на восток в поисках новых промысловых мест, вступая в постоянные стычки с местным населением, которое лишалось пропитания и источников существования. Из многих источников известно, что после первого сезона охоты в окрестностях Туруханского зимовья Пянда узнал от тунгусского князца Илтика, который был амонатом (заложником), о большой реке недалеко от истока Нижней Тунгуски. Тунгус называл ее Элэлэунэ. В разных источниках по-разному. Пянда доложил об этом мангазейскому воеводе Андрею Палицину, изложил возможные перспективы экспедиции. Воевода поддержал эти начинания, так как ему давно нужно было разобраться с воровскими ватажками, бившими пушного зверя в истоке Нижней Тунгуски и не платившими пошлины. Эти ватажки вдобавок еще озлобляли местное население, обложив его «воровской» данью (ясаком, который не шел государству). Была собрана экспедиция из промышленных, казаков и гулящих людей на 4 (5) стругах. Были там и купцы с товаром для обмена с местными аборигенами.
Воевода снабдил экспедицию годовым запасом провианта — муки, соли, оружейного припаса (картечь, дробь, порох). Целью ее была разведка и по мере возможности приведение к присяге батюшке царю встречающиеся племена эвенков (тунгусов), которые были чрезвычайно воинственны и весьма изобретательны в защите своих угодий. Пенда намеревался пройти рекой до истока Нижней Тунгуски (Угрюм реки). На это у него ушло три лета. Не торопились. Как и предполагалось, добывали пушнину, рыбачили, торговали, воевали с тунгусами. Все как обычно. Я соглашусь с автором романа Слободчиковым О.В., что в этой экспедиции могли быть: Иван Похаба с братом Угрюмом, Семейка Шелковников с братьями Алексой и Иваном, Лука Москвитин с отцом Гюргием и молодой Федотка Попов. В этом путешествии они получили бесценный опыт, который им понадобится в будущих новых походах и открытиях. Проводниками были толмачи из тунгусов. Остальные люди, которых называет автор, скорее всего вымышленные. По пути следования казаками были построены Нижне-Пяндинское ясачное зимовье (1623\1624), Верхне-Пяндинское зимовье (1624\1625). Зимой 1625(26) годов в верховьях Нижней Тунгуски было построено еще одно ясачное зимовье, обследован ближайший хребет, отремонтированы и просмолены струги, изготовлены легкие лодки из бересты или долбленки для разведки.
Разведка хребта показала, что за ним находится огромная река, предположительно Лена. Я предполагаю, что зимой волоком по снегу струги затащили на хребет (это не более 2 – 3 километров). Сделать это было нетрудно, так как на охоте обычно нарту с провиантом промысловики тащили волоком за собой. Тунгусы для этого использовали оленей или собак. У русских их просто не было. Для охраны стругов, возможно, оставили несколько охотников. Задачи выхода на Лену перед казаками никто не ставил. Я думаю, Пянда с товарищами поставили ее перед собой сами. В поход за хребет к Лене пошло не более 20 человек. Многие из первичной ватаги Пянды остались кто в Мангазее, кто в Туруханске, рассуждая просто «лучше иметь синицу в руке, чем журавля в небе». Многие погибли или были ранены в стычках с тунгусами, часть погибла по собственной неосторожности, попав под самострелы, которые тунгусы ставили на крупного зверя и для охраны территории. Часть осталась охранять построенные ясачные зимовья, так как их тунгусы просто бы сразу сожгли.
Проблемы были с провиантом и продуктами питания, особенно солью. Поэтому большую экспедицию организовать было не из кого. Вперед пошла только разведка. Поясним, что представляли собой струги. Обычно небольшие струги длиной до 10 – 12 м изготовляли из двух бревен осины диаметром до 80 см, которую потом расшивали до необходимой ширины, обычно до 3 м. Это была быстроходная легкая лодка, которая могла ходить и под парусом. Спустить с хребта весной к реке такие струги проблем не было. Нужно было всего лишь найти крупный ручей, который тек с хребта в сторону Лены и впадал в один из ее малых притоков или сливался с другими ручьями. Из своей юности я помню такие ручьи, которые текли с хребта в нашу речку Куленгу. Длина их доходила до десятка и более километров. По таким ручьям вполне можно было весной плыть на лодке или тащить ее на бечеве. Глубина их была более метра, а ширина до трех метров и более. Ручьи, как правило, были полноводны до конца мая, потом частично пересыхали. В них весной даже заходила рыба. Конечно, были по пути заломы, но их всегда можно было прорубить. По этой причине маловероятно, что казаки делали волок. Это все-таки по карте 23 километра. Для 15 – 20 человек протащить по такому волоку даже малые суда нереально. Вдобавок волок нужно было еще сделать. Прорубить просеку, выровнять поверхность, сделать накат. Волок возник гораздо позже, когда строилось на берегу Лены Чечуйское ясачное зимовье, а затем острог (1641- 1671). То есть лет через десять.
Выйдя на Лену, Пянда вначале решил спуститься по ней насколько возможно. Считается, что он дошел до места расположения нынешнего Якутска. Встретился с якутскими племенами местного князя Тыгына, кочевавшими и жившими оседло по берегам Лены. Для справки: Тыгын Дархан – тойон и дархан Хангаласского племени якутов — подлинная историческая личность, живший в 16 – 17 веках. Тыгын был весьма воинственным, доставившим в 17 веке енисейским казакам много хлопот. Он возглавлял хорошо вооруженное войско, имевшее металлические доспехи. Якуты выращивали коров, лошадей, добывали и обрабатывали железо, добывали соль, торговали с купцами, спускавшимися с верхней Лены.
Торговый обмен шел на ткани, изделия из серебра, посуду, просо, овес. Земледелие у якутов появилось только в 18 – 19 веках с приходом русских. Зерновые: просо и овес, скорее всего, завозились из Монголии, Манчжурии и Китая. В принципе вырастить просо и овес, исходя из периода их вегетации 60 – 120 дней, могли и буряты эхириты и булагаты, проживавшие в долинах ленско-енисейского бассейна. У якутов казаки пополнили свои запасы соли, проса, масла в обмен на меха. Муки, конечно, не было. Ее заменяли для изготовления лепешек толченым в ступке зерном овса. Обратно казаки двинулись после якутского праздника Ысыах (изобилие), связанного с культом солнечных божеств и плодородия. Традиционно его празднуют в день летнего солнцестояния 21 июня. Если считать, что вниз по Лене они двигались примерно 20 верст в день, где-то конечно останавливались, то они реально могли с середины мая по конец июня доплыть до Якутска.
Лена река на вид только медленная, еще говорят ленивая, пока не зайдешь в нее по грудь. Там такая мощь ощущается от массы воды, устоять невозможно. По крайней мере, в районе Якутска я в Лене устоять не смог, сразу снесло. Обратно шли, где под парусом, где на веслах, где тянули бечевой. Скорость передвижения, конечно, упала минимум в три раза. Но времени до возвращения в свое зимовье у них было три месяца (июль, август, сентябрь, может часть октября), что вполне достаточно. К зимовью казаки подошли, когда по Лене уже шла шуга. Вытащили струги на берег и пошли через хребет к зимовью, где их ждали товарищи. Зима прошла в охоте на пушного зверя и подготовке к новой навигации.
Возвращаться старой дорогой назад никто не хотел, так как добыли много пушнины и надеялись на еще лучшие промыслы. К весне было принято решение идти вверх по Лене дальше. Предполагалось, что у Лены должен быть приток, идущий на запад, который может привести в Ангару. Откуда родилось это предположение — загадка истории. Скорее всего, дорогу подсказали эвенки. Ранней весной экспедиция двинулась дальше. Я исключаю вариант, что они вышли на Ангару по Илимско-Ленскому волоку. Во-первых, он очень длинный, во-вторых, его просто не было. Кроме того, знаменитый историк Миллер и академик Окладников говорят о встрече экспедиции с бурятами, причем двух разных племен: эхиритами и булагатами. А эти племена жили гораздо выше по Лене. Лену буряты называли Зулхэ.
Приток такой действительно нашли. Это была река Илга. В своей книге я писал про приток Лены — реку Куленгу. Она течет выше по Лене как раз параллельно Илге. По ней, конечно, тоже можно было пройти, но Куленга менее полноводна. Устье Илги находится ниже сегодняшнего Усть-Кута, на котором участник экспедиции Семейка Шелковников станет будущим хозяином соляных промыслов и очень известным человеком на Лене. Она впадает в Лену в районе Усть-Илги недалеко от сегодняшнего поселка Жигалово. Это полноводная и рыбная река особенно весной. Длина реки 289 км, ширина 10 – 150 м, площадь бассейна 10 тыс. кв. км. Глубины в ямах достигают десятков метров. Рыба – в основном хариус и линь. По рассказам моего родственника Иннокентия Степановича Большедворского, он с одной ямы добыл сетью зараз флягу линков, большинство из которых было весом в три и более килограммов.
Притоки Илги: река Томага, река Тилик, ручей Ермочей, ручей Остожье, река Ближняя Кора, ручей Черная речка, река Тыпта, ручей Чичек, река Качикан, река Тимошин ручей, река Ильда (Ивда), река Сухой ручей, река Кичей, ручей Челочи, ручей Верея, ручей Горбулок, ручей Начитой, ручей Олентуй, река Олеккан, река Юкта, река Хартимей, река Верея, река Нитик, река Хилдэк, река Чантол, река Нижняя Берея, река Верхняя Берея, река Монгон, река Иректа, река Хурай, река Боенхал. Начало Илга берет из небольшого озера. Илга в переводе с эвенкийского – гибкая, бойкая. По ней и по ее притоку Ильде кочевали эвенкийские племена, поэтому у толмачей Пянды, которые тоже были эвенки, проблем в общении и разведке пути не было. Казаки на лодках дошли до притока Илги реки Боенхал, здесь уже начинались поселения бурят эхиритов.
Немного о племенах бурят.
Бурятский народ состоит из четырех племен, которые до сего времени носят имена своих легендарных предков. Булагата, Эхирита, Хоредоя и Хонгодора. Установившихся единых терминов для обозначения племени у бурят нет. Каждое племя и род имеет свои термины и свои родовые территории. Эхириты занимали верхнее течение реки Лены (Зулхэ) и северный берег озера Байкал с островом Ольхон. Булагаты — бассейны реки Ангары и ее притоков Куды, Иды, Уды, Эди (Ушаковки), Эрху (Иркута) и Худи (Китоя). Хонгодоровцы — левый берег реки Ангары, бассейны притоков Иркута, Белой (Булэн), Китоя, Хоринцы в основном верховья реки Уды и ее притоков. Роды, вышедшие из Халхи, жили по реке Селенге и ее притокам.
Роды, вышедшие из Джунгарии, селились по окраинам земель булагатцев по Ангаре и эхиритцев по Лене. Каждое племя бурят имело свой чтимый тотем – рыбу, животное или птицу. Так, у племени эхиритов тотемом был пестрый налим, булагаты в качестве тотема имели сивого пороза (быка), племя хондогор — лебедя, племя хори — гуся, племена Халхи и Джунгарии забыли свои тотемы. Как я уже говорил ранее, бурятские племена были воинственны, хорошо организованы и могли постоять за свои территории. Поэтому стоит только удивляться переговорному искусству Пянды, которое вместо кровавой стычки привело к взаимовыгодному обмену мехов на просо, овес, соль и масло, а также помощи бурят в перевозке на лошадях стругов и их скарба к реке Иде – притоку Ангары. Благо, это было недалеко.
Маловероятно, что казаки что-то говорили бурятам про Белого царя, ясак и т.п., скорее бы ноги унести. Однако дорожку на будущее разведали. Узнали, конечно, и о реке Куде, которая из тех же мест текла в Ангару, но впадала в нее в районе будущего города Иркутска. Об этом всем намотал на ус участник экспедиции Иван Похабов, будущий исследователь Байкала и основатель Иркутского острога. Ида – река в Иркутской области правый приток Ангары. Протекает по территории Боханского района, где компактно проживали буряты-булагаты. Длина реки 153 км, площадь водосборного бассейна 2610 кв. км. Притоки: река Тяхта, река Крутая, река Тамирей, водоток падь Бугутуй, река Тараса, водоток падь Укыр, река Харагун, река Нарудинская, река Кундуй. Далее по Ангаре казаки Пянды дошли до Енисейска, счастливо завершив свое путешествие.